Жанна Браун
Юта Бондаровская
Юта Бондаровская
Настало лето. Кончились занятия в школе, а Ютиной маме не давали на работе отпуск.
Все Ютины подруги давно разъехались: кто в пионерский лагерь, а кто с родителями на дачу. Двор опустел, и Юте казалось, что она одна все летние каникулы проведёт в душном и жарком городе.
Но однажды мама получила письмо от тёти Вари, двоюродной сестры из-под Пскова.
Варя просит, чтобы я привезла тебя к ней в деревню на всё лето. Пишет, что Павел Иванович, учитель, организовал для ребят разные кружки и тебе не будет скучно, - грустно сказала мама, прочитав письмо, и вздохнула, - а я не могу оставить работу даже на один день.
Мамочка, а если я поеду одна? Ты меня посадишь, а тётя Варя встретит… Ведь я уже большая…
Одна?! - Мама испуганно посмотрела на Юту. - Нет, нет…
Ну, мама, ничего со мной не случится, вот посмотришь! Я тебя очень прошу. Ты же сама говорила, что на меня можно надеяться. Ведь говорила, правда же?!
Говорила, - мама улыбнулась, потом снова вздохнула и задумчиво прошлась по комнате. Юта тревожно смотрела на маму и ждала.
Ну хорошо, - наконец сказала мама, - я подумаю.
Ой! Спасибо, мама! - обрадовалась Юта.
Если мама говорит «я подумаю», значит, скорее всего, согласится. А как это будет здорово! На целое лето в деревню! И Юта поедет одна, как взрослая!
Всю неделю, пока длились сборы в дорогу, Юта всё-таки боялась, что мама передумает и не отпустит её одну. И только тогда, когда поезд тронулся и за окном последний раз мелькнуло взволнованное лицо матери, Юта окончательно успокоилась.
Наконец-то и для неё началось лето!
* * *Но лета в этом году не стало. Не стало вдруг. Июньской прозрачной ночью.
Война заслонила солнце от людей чёрными крестами самолётов.
Война грязным дымом пожарищ закоптила небо. Юта видела по ночам, как горело и рвалось оно в той стороне, где был Ленинград, где осталась мама…
Видела, как шли и шли через их деревню беженцы. Горбатые от узлов с пожитками. Видела, как молча уходили на войну мужчины. Слышала, как плакали женщины, провожая на войну мужей, отцов, сыновей.
И сердце её сжималось от горя и ненависти.
* * *Павел Иванович сидел возле избы на бревне и чинил сапоги. Изба стояла на высоком кустистом взгорье возле реки, и отсюда учителю была хорошо видна вся деревня. Чёрный обгорелый сруб на том месте, где ещё недавно стояла новенькая двухэтажная школа.
Колхозный клуб. Возле крыльца колхозного клуба днём и ночью стояли немецкие часовые.
Юта перелезла через забор и села рядом с учителем. Тоненькая, грустная.
Дядя Павел, правду говорят, что немцы Ленинград окружили?
Па вел Иванович достал из железной коробки горстку гвоздей и быстрыми ударами молотка начал вгонять их в подмётку.
Но там же моя мама! - сказала Юта. - Мама моя там, а я здесь и!.. и… - голос у Юты задрожал. Она закрыла ладонями лицо и всхлипнула.
Ну, подумай сама, разве им Ленинград взять? - Павел Иванович надел сапог и притопнул ногой. - Ни за что не взять - кишка тонка! Кишка тонка, - повторил учитель и засмеялся. Беззвучно и зло. Вот так же вчера смеялись тётя Варя и соседский дед Иван, когда на станции раздался взрыв.
Юта перестала плакать.
Дядя Павел, правду говорят, что у нас в лесу партизаны есть? Будто они вчера целый поезд с танками подорвали?
Павел Иванович достал кисет.
Может, и верно говорят, а может, и нет, - сказал он не сразу, - чего не знаю, того не знаю. Всё может быть.
Эх, уйти бы к партизанам! - Юта вздохнула. Потом повернулась к учителю и прошептала горячо: - Ведь я же пионерка! Я же клятву давала! Вот, смотрите, - Юта вытащила из кармана кончик красного пионерского галстука. - Он всегда со мной. Что делать, дядя Павел?
Эх, вы… Я-то думала… расти, расти… Как же можно расти, когда кругом одни фашисты?! Не верите вы мне, вот что!
Павел Иванович поднялся. Стиснул плечо Юты железными пальцами.
Не дело кричать о таких вещах на всю улицу. Большая. Поняла, ленинградка? Беги!..
Учитель ушёл в избу, и Юте показалось, что она осталась одна на всём свете. Никому не нужная.
Юта сидела на полузатопленной лодке в камышах. На своём любимом месте. Смотрела, как дрожат звёзды в холодной воде, и думала.
«Убегу, - решила Юта, - убегу в лес к партизанам. Пусть дядя Павел ничего не знает, я сама их найду. Вот возьму сейчас и убегу. Ночью даже лучше, немцы давно спят, и никто не увидит. Буду подрывать немецкие поезда. Один за другим. Один за другим. Никто из фашистов к Ленинграду не подойдёт. А потом пойду в разведку, проберусь в Ленинград и спасу маму…»
Юта сидела долго. Может быть, целый час. И даже вздремнула немного. Так ей хорошо мечталось про партизанскую жизнь.
Юта вздрогнула. Чуть не упала с лодки в воду. Прямо перед ней стоял в камышах Николай Сахаров. Чубатый колхозный гармонист. Говорили, что он в лесу у партизан.
А-а, ленинградская, - уважительно сказал Сахаров. Он подошёл ближе и присел рядом с Ютой на лодку. - Послушай, ленинградская, я знаю, тебе можно верить.
Откуда вы знаете? - недоверчиво спросила Юта.
Земля слухом полнится, - загадочно ответил Николай и прищурился, - люди говорят… а может, они перепутали что? Тогда я пойду…
Нет, нет, не уходите, пожалуйста, - горячо сказала Юта, - люди ничего не перепутали!
В стороне хрустнула ветка. Словно кто-то громко разгрыз сухарь. Юта испуганно схватила Николая за руку.
Ничего, - успокоительно сказал Сахаров. Он приподнялся и протяжно квакнул: будто сонную лягушку потревожили в камышах. - Так вот какое дело. Нужно срочно передать Павлу Ивановичу записку, и чтоб ни одна душа не знала, поняла?
Дяде Павлу? - удивилась Юта. - Так он же… Николай усмехнулся.
Завтра жду тебя с ответом. Здесь. - Гармонист наклонился к Юте и негромко сказал: - Юный пионер, к борьбе за рабочее дело будь готов!
Рука Юты взметнулась в салюте.
Всегда готова!
Сердце её забилось тревожно и радостно. А дядя-то Павел… Вот тебе и «ничего не знаю!»
* * *На крыльце колхозного клуба стоял немецкий майор. В чёрном мундире. Грудь у майора бочонком. На бочонке железный крест и ещё какие-то награды.
Все, кто связан с партизанами, будут расстреляны!
«Дудки, - думала Юта, - так тебе партизаны и дадутся в руки».
Павел Иванович стоял недалеко от Юты, и на лице у него было удивление. Какие партизаны? Откуда они здесь взялись?
Немцы в деревне благожелательно смотрели на старого учителя. Он всегда был рядом с ними, готовый услужить. Писал для них объявления… Им и в голову не приходило, что каждый раз, когда Юта относила куда надо его записку, - летели под откос вражеские поезда, словно сами собой подрывались на дорогах машины с фашистами.
Ютик, здравствуй! Давно я тебя не видел. Растёшь!
«Всё в порядке, - обрадовалась Юта, - значит, задание не отменяется и Маша ждёт меня у перелеска».
Пошёл дождь. Серая пыль на дороге примялась, потемнела.
Юта вышла из дома с плетёной корзинкой в руке. Она шагала посередине улицы и ловила ртом дождевые капли. Немцы, скучая, смотрели на неё из окон. Юта примелькалась им. Ясно, опять собирает по деревне куски хлеба. Вон сколько горбушек навалено в корзинке. А Юта совсем осмелела. Подошла к самому дому, где жили немцы, и крикнула:
Господин немец, дай хлеба!
Толстый немец распахнул окно.
Пошёль, пошёль, побирайка!
Юта скорчила жалобную гримасу и побрела прочь.
У перелеска её встретила Маша.
До войны Маша жила в деревне, а теперь ходила сюда изредка. Тайком. С важными заданиями. Юта завидовала Маше. Передавать сведения, расклеивать листовки - одно, а вот воевать с настоящим пистолетом в руках - совсем другое дело.
Молодец, Ютик, давай теперь я понесу, - сказала Маша.
Юта передала Маше корзинку и начала растирать побелевшие пальцы. Корзинка была тяжёлая.
Юта Бондаровская родилась 6 января 1928 года в деревне Залозы Псковской области. До войны это была самая обыкновенная девчонка. Училась, помогала старшим, играла, бегала-прыгала. Пришел час – она показала, каким огромным может стать маленькое сердце, когда разгорается в нем священная любовь к родине и ненависть к её врагам. Куда бы ни шла синеглазая девочка Юта, ее красный галстук неизменно был с нею...
Летом 1941 года приехала она из Ленинграда на каникулы в деревню под Псковом. Здесь настигла Юту грозная весть: война! Здесь увидела она врага. Юта стала помогать партизанам. Сначала была связной, потом разведчицей. Переодевшись мальчишкой-нищим, собирала по деревням сведения: где штаб фашистов, как охраняется, сколько пулеметов. Возвращаясь с задания, сразу повязывала красный галстук. И словно силы прибавлялись! Юта поддерживала усталых бойцов звонкой пионерской песней, рассказом о родном своем Ленинграде... И как же радовались все, как поздравляли партизаны Юту, когда пришло в отряд сообщение: блокада прорвана! Ленинград выстоял, Ленинград победил! В тот день и синие глаза Юты, и красный ее галстук сияли, как кажется, никогда.
После освобождения Ленинградской области от фашистских захватчиков девочка имела возможность вернуться в Ленинград. Однако она осталась в партизанском отряде. Как раз тогда формировалась 1-я Эстонская партизанская бригада для борьбы с врагом на территории Эстонии. Почти все партизаны из отряда, в котором была Юта, добровольно вступили в эту бригаду. Юная партизанка осталась вместе со всеми. Комиссар бригады Цветков пытался ее отговорить. Но она, ни за что на свете не соглашалась ехать в Ленинград. - Я буду воевать до тех пор,- сказала отважная пионерка,- пока хоть один фашист ходит по нашей земле...
Бригада начала свой путь из Гдова. Оттуда пошли к поселку Каменный Пояс, расположенному на берегу Чудского озера. Чтобы попасть в эстонские леса, надо было перейти через озеро. Трудная это была дорога. Февраль - вьюга, каждый день снежные бури... Под ногами скользкий лед, присыпанные снегом трещины, полыньи. Бригада с боем переходила линию фронта. В этих тяжелых боях потеряли хозяйственный обоз, лошадей... Отряд в триста человек с ранеными на носилках передвигался пешком по колено в снегу. Голодными шли по льду озера день и ночь. Днем одежда намокала, ночью замерзала. Спали, прижавшись, друг к другу. Юта стойко выдержала этот переход. Ни разу никто не слышал, чтобы она жаловалась. Напротив, когда отряд, наконец, вышел на противоположный берег озера, она первой вызвалась пойти в разведку, узнать, нет ли поблизости села. Ее отпустили. Вскоре Юта вернулась. Она, оказывается, наткнулась на хутор. Разведчица узнала, что фашистов поблизости нет. А партизаны семь дней ничего не ели. Пришлось пойти в хутор.
Это было 28 февраля 1944 года. Партизаны разместились в избах на отдых. Стояла глубокая тишина. И вдруг - выстрелы и крики: «Фашисты!» На ходу схватив автоматы, партизаны бросились навстречу врагу. Вместе с ними была и Юта. Но когда партизаны, перебив почти всех гитлеровцев и выиграв бой, отошли к лесу, Юты среди них уже не было. Ее нашли позже. Юта Бондаровская, маленькая героиня большой войны, пионерка, не расставшаяся со своим красным галстуком, пала смертью храбрых. Боевые друзья-партизаны похоронили отважную пионерку у небольшой речки, текущей вблизи хутора Ростов, в восемнадцати километрах от Чудского озера.
Юта Бондаровская пионер-герой
Родилась Юта в деревне Залазы Ленинградсмкой области 6.01.1928г.
Начало войны
Наконец-то началось лето, уроки в Петергофской школе № 415 закончились и 13-летняя пионерка из Ленинграда Юта Бондаровская отправилась проводить каникулы в Псковскую область, к сестре своей мамы. Однако каникулы так и не состоялись.
22 июня 1941 года германские войска вторглись на территорию Советского Союза. Пока в лесах и на дорогах грохотали танки и машины, небо застилали тысячи истребителей и бомбардировщиков.
Именно в Псковской области Юту застала война. Видела и слышала, как на западе, в том числе со стороны Ленинграда, рвались бомбы, а небо горело. И это давалось Юте сложнее всего - осознание того, что пока она тут, в Ленинграде, где осталась мама шла ожесточенная война.
Но после того, как до нее дошли новости, что немцы взяли Ленинград в блокаду, Юта не смогла сидеть сложа руки. Душу ее грела мечта попасть в родной город и освободить маму.
Партизанская деятельность
С такими мыслями Юта и попала в партизанский отряд. Несмотря на то, что партизаны изначально хотели отправить ее обратно к тетке, она так упиралась, что они вынуждены были ее оставить. Поначалу Юта была просто связной у партизан, однако позже она стала разведчицей. Переодеваясь в нищего попрошайку, Юта ходила по деревням, просила у немцев немного еды, а вместе с этим запоминала расположение немецких войск, составы группировок, их оборонные и наступательные ресурсы. Несмотря на хорошую маскировку, напарницу Юты - Машу немцы разоблачили и расстреляли.
Роковой переход в Эстонию
Время шло, Юта, как примерный пионер и патриот, продолжала вносить свой вклад в оборону своей Родины. Даже после снятия блокады с ее родного Ленинграда она осталась в партизанском отряде. Она присоединилась к 1-й Эстонской партизанской бригаде, которая двинулась на запад на территорию Эстонии. Это был невероятно сложный переход. При переправе через замерзшее Чудское озеро, где находилась линия фронта, бригада подвергалась постоянным нападениям на открытой территории. В боях были потеряны припасы, лошади, обоз, погибло и было ранено множество бойцов.
Раненых несли на носилках по глубоким сугробам, не было ни еды, ни времени на отдых, а морозы только крепчали. Но это не сломило в Юте дух сопротивления и она стойко перенесла все эти трудности, без устали помогая партизанам в свои 15 лет, а ее постоянный красный пионерский галстук вселял в бойцов надежду даже тогда, когда ситуация казалась совсем безвыходной.
27 февраля 1944 года озеро наконец было позади, Юта первая вызвалась пойти на разведку. Она обнаружила деревню, свободную от немцев, куда и привела голодных и обессилевших партизан. Но времени на отдых оказалось немного. На следующий день в деревню пришли немцы и Юта, вместе с другими партизанами схватила автомат и побежала в самое пекло. Партизаны остановили немцев в тот день, бой был выигран, но Юта не дожила до его конца.
Юта, в свои 15 лет, погибла в бою от выстрелов немецкого пулемета с автоматом в руках и в красном галстуке. Ее нашли позже и похоронили. 15-летняя Юта Бондаровская была посмертно награждена Орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Ее мама пережила блокаду и осталась в Ленинграде.
Памяти героев
Все мы с детства знаем истории о героизме, проявленном советским народом в годы Великой Отечественной войны. Никто не может быть равнодушным перед лицом врага, пришедшего в твой родной дом. Совершенно не важно, 15 тебе лет, или 35. Опытный ты солдат, или просто девочка, приехавшая на летние каникулы к своей тете. Невозможно остаться в стороне, когда враг окружил твой родной город, в котором осталась твоя мама. И наш долг помнить об этом, во что бы то ни стало. Даже через века, мы должны хранить в памяти этот подвиг нашего народа, когда каждый день простым солдатом, трактористом или просто ребенком творилась история.
Сложно предсказать, как повернулась история, не сделай Юта выбор в начале войны, ведь история совсем не любит сослагательного наклонения. Возможно партизан погибло бы куда больше, не получай они сведения от Юты о расположении немецких войск. Вполне возможно 1-я Эстонская партизанская бригада не преодолела бы Чудское озеро, а жители деревеньки погибли от немецких оккупантов. Но Юта Бондаровская сделала свой выбор, и партизаны, владеющие информацией, раз за разом наносили точечные удары, подрывая немецкие группировки войск.
1-я Эстонская партизанская бригада переправилась через Чудское озеро и отразила удар немецких войск, приняла активное участие в освобождении эстонских территорий, спасая бесчисленное количество жизней. Юта Бондаровская сделала выбор и положила свою жизнь на алтарь войны, что бы следующие поколения могли жить в свободе и равенстве. Не зря, советская детская писательница Жанна Браун посвятила Юте свой рассказ, который был назван ее именем. Он был издан в цикле рассказов «Пионеры-герои» и чрезвычайно красочно описывает все трудности, с которыми пришлось столкнуться Юте в своей партизанской деятельности и не оставляет равнодушным читателя ни к Юте, ни к ее подвигу и самоотверженности. Чем же мы можем отплатить героям прошлого?
Самое главное помнить. Ведь если мы будем помнить те события, они не смогут повториться вновь. А второе, что мы можем сделать, это гордиться, что именно наш народ своей силой и волей спас весь мир от фашизма.
Юта Бондаровская
Настало лето. Кончились занятия в школе, а Ютиной маме не давали на работе отпуск.
Все Ютины подруги давно разъехались: кто в пионерский лагерь, а кто с родителями на дачу. Двор опустел, и Юте казалось, что она одна все летние каникулы проведёт в душном и жарком городе.
Но однажды мама получила письмо от тёти Вари, двоюродной сестры из-под Пскова.
– Варя просит, чтобы я привезла тебя к ней в деревню на всё лето. Пишет, что Павел Иванович, учитель, организовал для ребят разные кружки и тебе не будет скучно, – грустно сказала мама, прочитав письмо, и вздохнула, – а я не могу оставить работу даже на один день.
– Мамочка, а если я поеду одна? Ты меня посадишь, а тётя Варя встретит… Ведь я уже большая…
– Одна?! – Мама испуганно посмотрела на Юту. – Нет, нет…
– Ну, мама, ничего со мной не случится, вот посмотришь! Я тебя очень прошу. Ты же сама говорила, что на меня можно надеяться. Ведь говорила, правда же?!
– Говорила, – мама улыбнулась, потом снова вздохнула и задумчиво прошлась по комнате. Юта тревожно смотрела на маму и ждала.
– Ну хорошо, – наконец сказала мама, – я подумаю.
– Ой! Спасибо, мама! – обрадовалась Юта.
Если мама говорит «я подумаю», значит, скорее всего, согласится. А как это будет здорово! На целое лето в деревню! И Юта поедет одна, как взрослая!
Всю неделю, пока длились сборы в дорогу, Юта всё-таки боялась, что мама передумает и не отпустит её одну. И только тогда, когда поезд тронулся и за окном последний раз мелькнуло взволнованное лицо матери, Юта окончательно успокоилась.
Наконец-то и для неё началось лето!
Но лета в этом году не стало. Не стало вдруг. Июньской прозрачной ночью.
Война заслонила солнце от людей чёрными крестами самолётов.
Война грязным дымом пожарищ закоптила небо. Юта видела по ночам, как горело и рвалось оно в той стороне, где был Ленинград, где осталась мама…
Видела, как шли и шли через их деревню беженцы. Горбатые от узлов с пожитками. Видела, как молча уходили на войну мужчины. Слышала, как плакали женщины, провожая на войну мужей, отцов, сыновей.
И сердце её сжималось от горя и ненависти.
Павел Иванович сидел возле избы на бревне и чинил сапоги. Изба стояла на высоком кустистом взгорье возле реки, и отсюда учителю была хорошо видна вся деревня. Чёрный обгорелый сруб на том месте, где ещё недавно стояла новенькая двухэтажная школа.
Колхозный клуб. Возле крыльца колхозного клуба днём и ночью стояли немецкие часовые.
Юта перелезла через забор и села рядом с учителем. Тоненькая, грустная.
– Дядя Павел, правду говорят, что немцы Ленинград окружили?
– Правду.
Па вел Иванович достал из железной коробки горстку гвоздей и быстрыми ударами молотка начал вгонять их в подмётку.
– Но там же моя мама! – сказала Юта. – Мама моя там, а я здесь и!.. и… – голос у Юты задрожал. Она закрыла ладонями лицо и всхлипнула.
– Ну, подумай сама, разве им Ленинград взять? – Павел Иванович надел сапог и притопнул ногой. – Ни за что не взять – кишка тонка! Кишка тонка, – повторил учитель и засмеялся. Беззвучно и зло. Вот так же вчера смеялись тётя Варя и соседский дед Иван, когда на станции раздался взрыв.
Юта перестала плакать.
– Дядя Павел, правду говорят, что у нас в лесу партизаны есть? Будто они вчера целый поезд с танками подорвали?
Павел Иванович достал кисет.
– Может, и верно говорят, а может, и нет, – сказал он не сразу, – чего не знаю, того не знаю. Всё может быть.
– Эх, уйти бы к партизанам! – Юта вздохнула. Потом повернулась к учителю и прошептала горячо: – Ведь я же пионерка! Я же клятву давала! Вот, смотрите, – Юта вытащила из кармана кончик красного пионерского галстука. – Он всегда со мной. Что делать, дядя Павел?
– Эх, вы… Я-то думала… расти, расти… Как же можно расти, когда кругом одни фашисты?! Не верите вы мне, вот что!
Павел Иванович поднялся. Стиснул плечо Юты железными пальцами.
– Не дело кричать о таких вещах на всю улицу. Большая. Поняла, ленинградка? Беги!..
Учитель ушёл в избу, и Юте показалось, что она осталась одна на всём свете. Никому не нужная.
Юта сидела на полузатопленной лодке в камышах. На своём любимом месте. Смотрела, как дрожат звёзды в холодной воде, и думала.
«Убегу, – решила Юта, – убегу в лес к партизанам. Пусть дядя Павел ничего не знает, я сама их найду. Вот возьму сейчас и убегу. Ночью даже лучше, немцы давно спят, и никто не увидит. Буду подрывать немецкие поезда. Один за другим. Один за другим. Никто из фашистов к Ленинграду не подойдёт. А потом пойду в разведку, проберусь в Ленинград и спасу маму…»
Юта сидела долго. Может быть, целый час. И даже вздремнула немного. Так ей хорошо мечталось про партизанскую жизнь.
– Ты кто?
Юта вздрогнула. Чуть не упала с лодки в воду. Прямо перед ней стоял в камышах Николай Сахаров. Чубатый колхозный гармонист. Говорили, что он в лесу у партизан.
– А-а, ленинградская, – уважительно сказал Сахаров. Он подошёл ближе и присел рядом с Ютой на лодку. – Послушай, ленинградская, я знаю, тебе можно верить.
– Откуда вы знаете? – недоверчиво спросила Юта.
– Земля слухом полнится, – загадочно ответил Николай и прищурился, – люди говорят… а может, они перепутали что? Тогда я пойду…
– Нет, нет, не уходите, пожалуйста, – горячо сказала Юта, – люди ничего не перепутали!
В стороне хрустнула ветка. Словно кто-то громко разгрыз сухарь. Юта испуганно схватила Николая за руку.
– Ничего, – успокоительно сказал Сахаров. Он приподнялся и протяжно квакнул: будто сонную лягушку потревожили в камышах. – Так вот какое дело. Нужно срочно передать Павлу Ивановичу записку, и чтоб ни одна душа не знала, поняла?
– Дяде Павлу? – удивилась Юта. – Так он же… Николай усмехнулся.
– Завтра жду тебя с ответом. Здесь. – Гармонист наклонился к Юте и негромко сказал: – Юный пионер, к борьбе за рабочее дело будь готов!
Рука Юты взметнулась в салюте.
– Всегда готова!
Сердце её забилось тревожно и радостно. А дядя-то Павел… Вот тебе и «ничего не знаю!»
На крыльце колхозного клуба стоял немецкий майор. В чёрном мундире. Грудь у майора бочонком. На бочонке железный крест и ещё какие-то награды.
– Все, кто связан с партизанами, будут расстреляны!
«Дудки, – думала Юта, – так тебе партизаны и дадутся в руки».
Павел Иванович стоял недалеко от Юты, и на лице у него было удивление. Какие партизаны? Откуда они здесь взялись?
Немцы в деревне благожелательно смотрели на старого учителя. Он всегда был рядом с ними, готовый услужить. Писал для них объявления… Им и в голову не приходило, что каждый раз, когда Юта относила куда надо его записку, – летели под откос вражеские поезда, словно сами собой подрывались на дорогах машины с фашистами.
– Ютик, здравствуй! Давно я тебя не видел. Растёшь!
«Всё в порядке, – обрадовалась Юта, – значит, задание не отменяется и Маша ждёт меня у перелеска».
Пошёл дождь. Серая пыль на дороге примялась, потемнела.
Юта вышла из дома с плетёной корзинкой в руке. Она шагала посередине улицы и ловила ртом дождевые капли. Немцы, скучая, смотрели на неё из окон. Юта примелькалась им. Ясно, опять собирает по деревне куски хлеба. Вон сколько горбушек навалено в корзинке. А Юта совсем осмелела. Подошла к самому дому, где жили немцы, и крикнула:
– Господин немец, дай хлеба!
Толстый немец распахнул окно.
– Пошёль, пошёль, побирайка!
Юта скорчила жалобную гримасу и побрела прочь.
У перелеска её встретила Маша.
До войны Маша жила в деревне, а теперь ходила сюда изредка. Тайком. С важными заданиями. Юта завидовала Маше. Передавать сведения, расклеивать листовки – одно, а вот воевать с настоящим пистолетом в руках – совсем другое дело.
– Молодец, Ютик, давай теперь я понесу, – сказала Маша.
Юта передала Маше корзинку и начала растирать побелевшие пальцы. Корзинка была тяжёлая.
Им нужно было пройти километра три до леса. Там их ждали партизаны. Юта и Маша шли быстро и молча. Корзинка оттягивала руки, и её приходилось нести по очереди.
Дождик кончился. В чашечках цветов и на траве сверкали дождинки. Кругом было тихо, и казалось, что нет никакой войны.
«Как хорошо было раньше, – думала Юта, – просто не верится, что такая жизнь снова настанет. Песни, книги, школа… и никто никого не будет убивать…»
– Маша, обязательно встретимся после войны, ладно? – сказала Юта и замерла с открытым ртом. Прямо на них, из-за поворота дороги, выехали на мотоциклах немцы.
– Кто есть такие? – спросил длинный офицер в кожанке.
– Нищенки мы, – быстро заговорила Маша, приседая и кланяясь, – вот хлебца насобирали в деревне.
Из-за спины офицера выглянуло сивобородое, скомканное лицо Митьки Сычёва, пьяницы и вора.
– Никакая она не нищенка, ваше благородие! – закричал он. – Наша она, деревенская! Вот ей-богу!
Сычёв спрыгнул на землю и выхватил у Маши корзинку. Из корзинки на траву упали похожие на мыло бруски тола.
– Партизанен! – взвизгнул офицер.
Маша неожиданно ударила Юту в спину, оттолкнула её от себя.
– А ну, пошла отсюда, проклятая! Прицепилась по дороге. Сирота, говорит. Из-за тебя попалась!
Юта остолбенела. За что Маша её так? И вдруг поняла – спасти хочет.
Немцы не заметили, как Юта исчезла в кустах. Они уцепились за Машу. А когда заметили, было поздно. На бегу Юта услышала два выстрела. Маше удалось выхватить пистолет…
Ночью Машу расстреляли.
И этой же ночью Юта вместе с Павлом Ивановичем ушла в лес.
Палатки, шалаши, землянки росли, будто грибы, под каждым деревом.
– Что, ленинградская, много нас?
Из-за мохнатой ели вышел Николай Сахаров. В волнистом чубе – сосновые иголки. На груди – немецкий автомат.
Юта с завистью смотрела на автомат. Вот бы ей такой!
– Меня за тобой командир послал. Идём, идём, детский сад!
Николай добродушно подтолкнул Юту вперёд.
В командирской землянке людно.
– Ютик! – грузный седой мужчина обнял Юту и усадил рядом с собой на берёзовый чурбак. – Скоро придёт самолёт и отправит тебя на Большую землю. Учиться будешь. Война – дело взрослых.
Командир говорил медленно. Слова его падали, будто камни на дно пруда. И от них кругами расходилась обида.
Юта сердито вырвалась из крепких рук командира.
– Значит, учиться поеду, да? Буду сидеть и ждать, пока другие для меня хорошую жизнь завоюют? Не поеду! Не имеете права!
Юта выхватила из кармана пионерский галстук, быстро повязала его поверх телогрейки.
– Не имеете права! – снова крикнула она.
– Вот это да! – партизаны засмеялись.
– Оставьте её с нами, товарищ командир! – попросили они.
Хмурое лицо командира засветилось улыбкой.
…Мальчишка в рваной шапке, босиком, с нищенской сумкой через плечо брёл по деревне. От дома к дому.
Возле немецкого штаба мальчишка задержался. Он подходил к каждому немцу и подолгу клянчил хлеб. Немцы отмахивались от него, как от назойливой мухи.
К штабу подошла пьяная компания полицаев. Они громко говорили о чём-то. Храбрились друг перед другом и перед немцами.
Мальчишка сунулся к ним. Протянул руку и запищал тонким жалобным голосом:
– Дяденька полицай, дайте сироте хлебца-а-а-а!
Один из полицаев наклонился к мальчишке и увидел неожиданно яркие синие глаза. Мальчишка отшатнулся от него и побежал.
Полицай замер. Он точно пытался что-то вспомнить. Потом выхватил наган и бросился за мальчишкой. Этот полицай был… Сычёв.
Полицай выстрелил, но мальчишка петлял по улице, как заяц. Скоро он совсем скрылся за домами.
…Через полчаса, возбуждённо поблёскивая синими глазами, Юта докладывала командиру группы, сколько пулемётов возле немецкого штаба и где они расположены.
– Блокаду прорвали! Блокаду прорвали! Ур-ра!
Юта забыла, что она партизанка, разведчица. Она прыгала на одной ноге, как первоклассница, и хлопала в ладоши.
Мороз щипал её за нос. Веселил. Румянил щёки. Колючие, холодные снежинки лезли за воротник полушубка.
Партизаны окружили Юту. Кто-то уже успел разложить на снегу бездымный партизанский костёр.
Качнулись толстые лапы ели, роняя снег. На поляну вышел командир отряда и армейский полковник. Вот уже несколько дней как партизаны соединились с частями Советской Армии.
Командир постоял минуту, наблюдая, потом улыбнулся и шагнул в круг.
– Поздравляю, Ютик!
– Спасибо! – звонко крикнула Юта и спросила: – А правду говорят, что мы пойдём в тыл к фашистам помогать эстонским партизанам?
– Правду, – сказал командир. – Но тебя я взять не могу. И не проси. На этот раз твёрдо. Поедешь в Ленинград к маме. Это приказ.
Павел Иванович подошёл к Юте. Поправил ей сбившуюся на затылок шапку. Заглянул в мокрые глаза.
– Ну, ну, Ютик, не плачь. Приказ командира – закон, – грустно проговорил он. – Надо его выполнять. На то ты и партизанка.
Юта сердито растёрла варежкой слёзы по щекам.
– Приказ? Пока по нашей земле ходит хоть один фашист, я не уйду – и всё!
И вдруг, перекрывая шум ветра, над ледяным вьюжным полем взвился тоненький детский голос.
Ну, споёмте-ка, ребята-бята-бята-бята…
…И на солнце, как котята-тята-тята-тята,
Грелись этак, грелись так-так-так…
Командир оглянулся. Юта!
На вторые сутки отряд вышел к эстонскому берегу. Небольшой хутор слабо светился в тёмном лесу. Там были еда и тепло. Главное – тепло. Но за каждым кустом мог притаиться враг Надо было обязательно выслать разведку. Но кого послать? Люди устали так, что не могли сделать и шагу.
Юта подползла к командиру.
– Схожу, – выдохнула она.
И командир сказал:
– Иди, дочка.
Немцев на хуторе не оказалось.
Партизаны расположились на ночлег. И никто не заметил, как один из жителей хутора скрылся в темноте.
Юта спала крепко, даже во сне прижимала к себе автомат. Внезапно густую ночь разорвали выстрелы. Юта вскочила, стала растирать глаза обмороженными пальцами. Руки не слушались.
Дверь в избу распахнулась.
– Немцы!!!
Сон слетел мгновенно. Юта бросилась следом за партизанами.
– Куда?! – крикнул командир. – Назад! Без тебя справимся!
Но разве Юта могла сидеть в избе, когда товарищи бьются насмерть?
Сжимая автомат, она выбежала на улицу.
Соседняя изба горела. Яркое пламя полосовало чёрное небо, и в его отсветах хорошо были видны немцы.
Партизаны пошли в атаку. Вместе с ними шла Юта.
Неожиданно сзади застрочил немецкий пулемёт. Юта стремительно повернулась на выстрелы, пошатнулась и упала на снег.
– Юта, Ютик, ты ранена?
Юта попыталась подняться и снова упала. С автоматом на вытянутых руках.
В музее истории Ленинграда есть небольшая витрина. Ленинградские мальчишки и девчонки часто приходят сюда-и подолгу смотрят на фотографию девочки в берете, с удивительно живыми синими глазами.
Девочка на фотографии улыбается. И ребята знают – она рада их приходу. Потому что такие, как Юта, не умирают.
Они вечно живут с нами.
И ребята приносят ей цветы. – Здравствуй, Юта!
Юная партизанка награждена посмертно медалью «Партизану Отечественной войны I степени».
В дни празднования 20-летия Победы над фашистской Германией Юта Бондаровская была награждена орденом «Отечественной войны I степени».
Красные следопыты 158-й и 193-й школ Ленинграда прошли по следам 6-й партизанской бригады, в которой Юта Бондаровская была разведчицей. Они собрали большой материал, встретились с товарищами Юты по 4-му партизанскому отряду.
Жанна Браун
Юта Бондаровская
Юта Бондаровская
Настало лето. Кончились занятия в школе, а Ютиной маме не давали на работе отпуск.
Все Ютины подруги давно разъехались: кто в пионерский лагерь, а кто с родителями на дачу. Двор опустел, и Юте казалось, что она одна все летние каникулы проведёт в душном и жарком городе.
Но однажды мама получила письмо от тёти Вари, двоюродной сестры из-под Пскова.
Варя просит, чтобы я привезла тебя к ней в деревню на всё лето. Пишет, что Павел Иванович, учитель, организовал для ребят разные кружки и тебе не будет скучно, - грустно сказала мама, прочитав письмо, и вздохнула, - а я не могу оставить работу даже на один день.
Мамочка, а если я поеду одна? Ты меня посадишь, а тётя Варя встретит… Ведь я уже большая…
Одна?! - Мама испуганно посмотрела на Юту. - Нет, нет…
Ну, мама, ничего со мной не случится, вот посмотришь! Я тебя очень прошу. Ты же сама говорила, что на меня можно надеяться. Ведь говорила, правда же?!
Говорила, - мама улыбнулась, потом снова вздохнула и задумчиво прошлась по комнате. Юта тревожно смотрела на маму и ждала.
Ну хорошо, - наконец сказала мама, - я подумаю.
Ой! Спасибо, мама! - обрадовалась Юта.
Если мама говорит «я подумаю», значит, скорее всего, согласится. А как это будет здорово! На целое лето в деревню! И Юта поедет одна, как взрослая!
Всю неделю, пока длились сборы в дорогу, Юта всё-таки боялась, что мама передумает и не отпустит её одну. И только тогда, когда поезд тронулся и за окном последний раз мелькнуло взволнованное лицо матери, Юта окончательно успокоилась.
Наконец-то и для неё началось лето!
* * *Но лета в этом году не стало. Не стало вдруг. Июньской прозрачной ночью.
Война заслонила солнце от людей чёрными крестами самолётов.
Война грязным дымом пожарищ закоптила небо. Юта видела по ночам, как горело и рвалось оно в той стороне, где был Ленинград, где осталась мама…
Видела, как шли и шли через их деревню беженцы. Горбатые от узлов с пожитками. Видела, как молча уходили на войну мужчины. Слышала, как плакали женщины, провожая на войну мужей, отцов, сыновей.
И сердце её сжималось от горя и ненависти.
* * *Павел Иванович сидел возле избы на бревне и чинил сапоги. Изба стояла на высоком кустистом взгорье возле реки, и отсюда учителю была хорошо видна вся деревня. Чёрный обгорелый сруб на том месте, где ещё недавно стояла новенькая двухэтажная школа.
Колхозный клуб. Возле крыльца колхозного клуба днём и ночью стояли немецкие часовые.
Юта перелезла через забор и села рядом с учителем. Тоненькая, грустная.
Дядя Павел, правду говорят, что немцы Ленинград окружили?
Па вел Иванович достал из железной коробки горстку гвоздей и быстрыми ударами молотка начал вгонять их в подмётку.
Но там же моя мама! - сказала Юта. - Мама моя там, а я здесь и!.. и… - голос у Юты задрожал. Она закрыла ладонями лицо и всхлипнула.
Ну, подумай сама, разве им Ленинград взять? - Павел Иванович надел сапог и притопнул ногой. - Ни за что не взять - кишка тонка! Кишка тонка, - повторил учитель и засмеялся. Беззвучно и зло. Вот так же вчера смеялись тётя Варя и соседский дед Иван, когда на станции раздался взрыв.
Юта перестала плакать.
Дядя Павел, правду говорят, что у нас в лесу партизаны есть? Будто они вчера целый поезд с танками подорвали?
Павел Иванович достал кисет.
Может, и верно говорят, а может, и нет, - сказал он не сразу, - чего не знаю, того не знаю. Всё может быть.
Эх, уйти бы к партизанам! - Юта вздохнула. Потом повернулась к учителю и прошептала горячо: - Ведь я же пионерка! Я же клятву давала! Вот, смотрите, - Юта вытащила из кармана кончик красного пионерского галстука. - Он всегда со мной. Что делать, дядя Павел?
Эх, вы… Я-то думала… расти, расти… Как же можно расти, когда кругом одни фашисты?! Не верите вы мне, вот что!
Павел Иванович поднялся. Стиснул плечо Юты железными пальцами.
Не дело кричать о таких вещах на всю улицу. Большая. Поняла, ленинградка? Беги!..
Учитель ушёл в избу, и Юте показалось, что она осталась одна на всём свете. Никому не нужная.
Юта сидела на полузатопленной лодке в камышах. На своём любимом месте. Смотрела, как дрожат звёзды в холодной воде, и думала.
«Убегу, - решила Юта, - убегу в лес к партизанам. Пусть дядя Павел ничего не знает, я сама их найду. Вот возьму сейчас и убегу. Ночью даже лучше, немцы давно спят, и никто не увидит. Буду подрывать немецкие поезда. Один за другим. Один за другим. Никто из фашистов к Ленинграду не подойдёт. А потом пойду в разведку, проберусь в Ленинград и спасу маму…»
Юта сидела долго. Может быть, целый час. И даже вздремнула немного. Так ей хорошо мечталось про партизанскую жизнь.
Юта вздрогнула. Чуть не упала с лодки в воду. Прямо перед ней стоял в камышах Николай Сахаров. Чубатый колхозный гармонист. Говорили, что он в лесу у партизан.
А-а, ленинградская, - уважительно сказал Сахаров. Он подошёл ближе и присел рядом с Ютой на лодку. - Послушай, ленинградская, я знаю, тебе можно верить.
Откуда вы знаете? - недоверчиво спросила Юта.
Земля слухом полнится, - загадочно ответил Николай и прищурился, - люди говорят… а может, они перепутали что? Тогда я пойду…
Нет, нет, не уходите, пожалуйста, - горячо сказала Юта, - люди ничего не перепутали!
В стороне хрустнула ветка. Словно кто-то громко разгрыз сухарь. Юта испуганно схватила Николая за руку.
Ничего, - успокоительно сказал Сахаров. Он приподнялся и протяжно квакнул: будто сонную лягушку потревожили в камышах. - Так вот какое дело. Нужно срочно передать Павлу Ивановичу записку, и чтоб ни одна душа не знала, поняла?
Дяде Павлу? - удивилась Юта. - Так он же… Николай усмехнулся.
Завтра жду тебя с ответом. Здесь. - Гармонист наклонился к Юте и негромко сказал: - Юный пионер, к борьбе за рабочее дело будь готов!
Рука Юты взметнулась в салюте.
Всегда готова!
Сердце её забилось тревожно и радостно. А дядя-то Павел… Вот тебе и «ничего не знаю!»